46-?летнюю писательницу Евгению Кононенко называют феминисткой, которая любит мужчин.
— Феминизм не предусматривает нелюбви к мужчинам, — объясняет она, устраиваясь в кресле за круглым столом в книжном магазине "Фолио". Евгения в сером пиджаке и такой же юбке, на лице — легкий макияж. — Думаю, такими же феминистками были и моя мама, и бабушка.
Кононенко работает редактором "книжной" колонки в газете. Читать — теперь ее профессия.
А что читаете для собственного удовольствия? — спрашиваю.
— Нравится новеллистика Галины Тарасюк. Она старше меня, но мало раскрученная. Еще люблю произведения Людмилы Таран — поэтессы, которая начала писать прозу. Эти женщины наверстывают потерянное в советские годы. Тогда литература была высокооплачиваемой, и в ней работали преимущественно мужчины. 52 процента женщин имели высшее образование, 32 — были кандидатами наук и только 7 процентов становились академиками.
Из поэтессы в прозаика вы превратились сознательно?
— Это произошло достаточно поздно, когда мне было за 30. Прочитала в журнале "Березиль" рассказ Николая Рябчука и подумала, что тоже так могу. Мои произведения написаны в жанре гротескного реализма. Но гротеск незначителен...
"Клубничка" и намек на конкретных лиц — два козыря современной литературы
Как мужчины оценивают ваше творчество?
— Мужчины не обижаются, когда им говорят правду, — улыбаясь, отвечает Евгения. — Украинским мужчинам удобно быть такими, каковы они есть. Я это вижу по сыну. Ему 18 лет. У него много друзей и хорошая девушка. Но она активнее его.
В эссе "Без мужика" вы разделили мужчин на три категории: маменькины сынки, бабники и пьяницы. Какой тип нравится менее всего?
— Рядом со мной никогда не было пьяниц. Отец был из пролетарской среды, но не употреблял алкоголя излишне. Хоть водка действовала на него положительно: отец добрел. Все зависит от меры. Хорошо, когда сын уважает маму, но плохо, когда патологически зависит. Маменькин сынок — это так страшно, что я об этом могу говорить только в литературе, а не в откровенном разговоре. А бабник — не самый плохой вариант. У такого мужчины есть комплекс вины перед женщиной, и на этом можно играть.
Вы не писали об оранжевой революции?
— Еще рановато эксплуатировать в искусстве эту тему. Могу написать эссе разве что для заграничного издания. Любовные чувства — это еще не дно самоуглубления. Религиозные и национальные — значительно глубже.
В ваших произведениях много откровенных сцен.
— Иначе даже неинтересно, — перебивает Евгения. — Однако описывать интимные моменты — испытания для писателя. Это как сильнодействующие лекарства: следует вести себя осторожно. Отсутствие эротичной лексики — проблема украинской культуры. С одной стороны, имеем медицинские термины, с другой — ругательства. Шекспир ввел в английский язык полторы тысячи интимных слов, которые прижились. Ни в украинской, ни в российской литературе никто такого не сделал. Есть лишь писатели, у которых эротика переходит в порнографию.
Такое продается лучше, — замечаю.
— Это правда, — соглашается она. — "Клубничка" и намек на конкретных лиц — два козыря современной литературы. Роман "Ностальгия" не хуже романа "Имитация". Но внимание привлекла "Имитация", потому что там есть намеки на определенных людей из художественной среды.
Под конец госпожа Евгения сознается, что мечтает написать сценарий сериала об отношениях в семье для какого-?то телеканала.
И какой была бы концовка в фильме?
— А это зависит от заказчиков, — смеется она.
1959 — родилась в Киеве
1981 — закончила механико?-математический факультет Киевского университета
1985 — родилась дочка Анна
1987 — родился сын Вадим
1993 — за перевод антологии французского сонета получила премию имени Зерова
1998 — сборник рассказов "Колоссальный сюжет"
2001 — первый роман "Имитация"
6 
35413
Комментарии